информационный валаам

Журнальный зал | Новый Мир, 1999 N2 | Ольга Славникова - Деревенская проза ледникового периода. Специальный проект: «Журнальный зал» в «Русском Журнале» Последнее обновление: 28.04.2008 / 22:02 Обратная связь: zhz@russ.ru Все проекты ЖЗ: Академия русской современной словесности Страница Литературной премии им. Ю.Казакова Страница Литературной премии И.П.Белкина Премия "Поэт" Страница Премии Андрея Белого Страница Литературной премии Б.Соколова Страница премии "Национальный бестселлер" Поэтическая премия "Anthologia" Литературный конкурс "Невская перспектива" Страница Юрия Карабчиевского Новые поступления Афиша Авторы Обозрения О проекте @import url(http://www.google.com/cse/api/branding.css); Опубликовано в журнале: «Новый Мир» 1999, №2 РЕЦЕНЗИИ. ОБЗОРЫ Ольга Славникова Деревенская проза ледникового периода версия для печати (5592) « ‹ – › » ДЕРЕВЕНСКАЯ ПРОЗА ЛЕДНИКОВОГО ПЕРИОДА Василий Белов. Час шестой. Роман. — “Наш современник”, 1997, №9 — 10; 1998, №2 — 3. Василий Белов. Дорога на Валаам. Писательская тетрадь. — “Москва”, 1997, №4. Валентин Распутин. Видение. Вечером. Рассказы. — “Москва”, 1997, №3. Валентин Распутин. Мой манифест. Нежданно-негаданно. Рассказ. — “Наш современник”, 1997, №5. Валентин Распутин. Новая профессия. Рассказ. — “Наш современник”, 1998, №7. Ольга Вельдина. Прокляты, но не убиты. Беседа с Валентином Распутиным. — “Юность”, 1997, №3. Когда-то, в пору начального сознательного чтения, Валентин Распутин был для меня как Александр Пушкин. Как-то сразу почувствовалось, что “Прощание с Матёрой” информационный валаам “Последний срок” обладают тою же полнотой информационный валаам стройностью художественного объема, теми же качествами прозрачного информационный валаам крепкого материала, что “Пиковая дама” информационный валаам “Капитанская дочка”. “Вот она, классика!” — это ощущение поражало своей безошибочностью, отсутствием информационный валаам тени опасливого сомнения, трусливых поправок на свежую дату написания текста. Что было главным, когда переворачивалась последняя страница бумажного, буквально зачитанного издания, полустертой пыльцою информационный валаам обтрепанными краями страниц напоминавшего первую бабочку на последнем сугробе? Главным было: не только в баснословные классические времена жили люди, о которых находилось что сказать. Мы — не провинциалы в историческом времени информационный валаам пространстве, мы тоже живем, мы есть, информационный валаам наш сегодняшний день, наша реальность так же плодоносят, как информационный валаам великий XIX век. Более земной, менее “воздушный” Василий Белов воспринимался проще, конкретнее и, наверное, больнее. “Привычное дело” в первый раз было мною прочитано как повесть о любви, о многодетных информационный валаам пожилых — так тогда казалось — Ромео информационный валаам Джульетте, которым почему-то надо заготавливать сено для своей коровы, работать на колхозной ферме, возить на лошади товар в сельпо. Мне информационный валаам сегодня кажется, что такое — субъективное информационный валаам возрастное — прочтение тоже имело право на существование. Именно оно резче выявило тогда новизну информационный валаам болезненность правды о жизни людей в незнакомых городскому обитателю условиях информационный валаам местах. Тот, кто реально знал деревню разве что по “шефской” работе на комковатых информационный валаам черствых полях, более всего напоминавших горожанам некачественный, кое-как разбитый растениями асфальт, все равно воспринимал “деревенскую прозу” как откровение о себе самом. Это не было данью моде. И не было только попыткой повернуться от обрыдлого “Морального кодекса строителя коммунизма” к каким-то первоначальным информационный валаам простым основам нравственности, хранимым патриархальной деревней. Конечно, такие персонажи, как Иван Африканович из “Привычного дела” или Кузьма из повести Валентина Распутина “Деньги для Марии”, будили в читателе нормальную человеческую совесть, заставляли, может быть, подумать по-доброму о забытой сельской (и не только о сельской, информационный валаам просто о бедной, малообразованной, многодетной) родне. Но главное значение “деревенской прозы” было, на мой взгляд, все-таки в другом. Когда-то Глеб Успенский в своей работе “Крестьянин информационный валаам крестьянский труд” высказал наблюдения, которые верны информационный валаам по сей, к сожалению, день: “Крестьянская пословица говорит: „Лето работает на зиму, информационный валаам зима на лето”. И точно: летом с утра до ночи без передышки бьются с косьбой, с жнивом, информационный валаам зимой скотина съест сено, информационный валаам люди хлеб, весну информационный валаам осень идут хлопоты приготовить пашню для людей информационный валаам животных, летом соберут, что даст пашня, информационный валаам зимой съедят. Труд постоянный, информационный валаам никакого результата, кроме навоза, да информационный валаам того не остается, ибо информационный валаам он идет в землю, земля ест навоз, люди информационный валаам скот едят, что дает земля. Сам Бог, Отец Небесный, поминается только как участник в этой бесплодной по результатам деятельности лаборатории. Бог дает дождь, вёдро, нужные для сена, овса, ржи, которые нужны для лошадей, овец, коров информационный валаам людей, информационный валаам в результате — навоз, нужный для земли, информационный валаам т. д. до бесконечности. Промучившись (на мой взгляд) таким образом лет 70, обыватель информационный валаам сам отправляется в землю”. Этот безрадостный круговорот пота информационный валаам пищи, насильно увлекающий человека всего лишь к смерти, в XX веке стал еще более безысходным информационный валаам жестоким: виной тому информационный валаам раскулачивание, информационный валаам войны, информационный валаам сталинское крепостное право, информационный валаам грандиозные социалистические проекты покорения природы — к счастью, не до конца осуществленные. Об этом круговороте информационный валаам писали деревенщики. Но не главным образом об этом — иначе “деревенская проза” не двинулась бы дальше физиологического жалостного очерка. Она, эта проза, стала насущна для всех, когда практически все почувствовали (не без помощи атомной бомбы) малость планеты Земля информационный валаам свое, может быть, неправильное положение на ней. Городской “квартирный вопрос” был информационный валаам есть всего лишь частное выражение общечеловеческой проблемы духовного взаимодействия с обитаемой средой. Расширять огороженное (улучшать жилищные условия) информационный валаам создавать искусственную, взятую из головы, рукотворную среду (возводить над землей второй, третий, сотый этажи) — вот путь, по которому, казалось бы, пошла цивилизация. В деревне все было иначе. Городского жителя ужасали теснота информационный валаам неудобство крестьянской избы. Но она, эта изба, продолжалась сенями, крыльцом, двором, улицей, пастбищем, полем, лесом, болотом... Это было разомкнутое, раскрытое пространство с жилым информационный валаам теплым “ядром” информационный валаам с простором на все четыре стороны, которым по праву владела душа. Герой “деревенской прозы” — это всегда человек в пейзаже, человек отчасти им растворенный, но им же информационный валаам подтверждаемый: родник, березняк, облако в небе — это все его “удостоверения личности”. Кроме того, такой герой, в силу многодетности во многих поколениях, разомкнут информационный валаам в плане родственной связи со многими, если не со всеми людьми. Разрыв этой родственности (смена деревенского образа жизни на городской) воспринимался “деревенской прозой” как большая драма. Когда Иван Африканович, затравленный колхозными порядками, отправился из родной деревни на городские денежные заработки, он, как Ромео, отправился в изгнание. Не на широкую волю с вытребованным паспортом, информационный валаам в суетную тесноту чужбины, где твоя земля — только та, что под ногами, но информационный валаам она буквально уходит из-под ног. Не удивительно, что вдали от дома герой оказался нелепейшим, ни на что не способным человеком. А вернулся — дома гроб с телом любимой жены. И не было повести печальнее на свете... У “деревенской прозы” изначально имелась одна коренная “слабость”, отличавшая ее от “городской прозы” или, к примеру, от “школьных повестей”: ее герой не был информационный валаам принципиально не мог быть ее читателем. И все-таки “деревенская проза” не стала этнической частностью литературного процесса. Она сумела сделать очень важную вещь — “снять” замкнутость круга тяжелых информационный валаам бессмысленных крестьянских работ раскрытостью героя в природу информационный валаам в мир, в его красоту. Особенно в произведениях Валентина Распутина деревенский, ничего не читающий человек, проживший наедине с собой свою тяжелую жизнь, вдруг осознает свою незряшность, неслучайность своего прихода в мир, информационный валаам шире — значимость информационный валаам высокий смысл всякого человеческого дыхания. Старуха из повести “Последний срок” — это уже в полном смысле слова классический пример просветления духа, не имевшего помощи ни в религии, ни в литературе, но нашедшего все, что надо, в самой что ни на есть обыкновенной бабьей деревенской судьбе: “...после каждого несчастья она заново собирала себя из старых косточек, окропляла живой водой информационный валаам подталкивала: ступай, живи, без тебя никто на твое место не заступит, без тебя никто тобой не станет”. Таково общечеловеческое значение “деревенской прозы”: ведь, если подумать, круговорот простой рабочей жизни около стройки или завода не так уж отличается от круговорота крестьянского: информационный валаам здесь люди — те же лошади в шахте. В городе с его кинотеатрами информационный валаам магазинами, с белыми унитазами информационный валаам горячей мертвой водой из-под крана человек еще информационный валаам чаще, чем в деревне, ощущал себя искусственной органикой, заменимым элементом не им запущенного информационный валаам не до конца понятного механизма. “Деревенская проза” всем, отчужденным от собственной жизни, подала утешение информационный валаам надежду — на то, чтобы стать информационный валаам быть собой. Она, может быть, выявила образ Божий в пресловутом “советском человеке”. Она же сделала русскому языку, зажеванному канцелярщиной советских газет, спасительную инъекцию живых народных говоров, северо-русских информационный валаам сибирских. И ведь что интересно: эта проза не была отдельно стоящим явлением в искусстве. В повестях Распутина ощущается, информационный валаам сегодня явственнее, чем двадцать лет назад (так в хорошем вине с годами проявляется букет), глуховатая информационный валаам терпкая интонация Андрея Платонова. “Последний срок” мог бы вполне стать основой для фильма Андрея Тарковского — там подспудно присутствует чисто “тарковская” медлительная, накопительная драматургия. И все-таки определение “деревенская проза”, бывшее удачным информационный валаам отражавшее литературную реальность, казалось во времена, когда, собственно, информационный валаам создавался основной текстовой массив, чем-то достаточно искусственным, существующим для потребностей преподавателя информационный валаам литературоведа. Белов был Беловым, Распутин — Распутиным, Личутин — Личутиным, Крупин — Крупиным. Значение каждого художника превышало значение социальной информационный валаам этической общности деревенщиков. Сегодня все изменилось. Если угодно, сегодня писатели-“патриоты” стали более деревенщиками, чем были, когда создавали свои главные (по крайней мере на сегодня), классические вещи. Причина происшедшего видна невооруженным глазом. В отечественной истории совершился тяжелый перелом с непредсказуемыми последствиями; наступил ледниковый период, информационный валаам стало ясно, что Россия — родина мамонтов, возможно обреченных на скорое вымирание. “Одни замолчали совсем, другие избрали средством борьбы с обрушившейся на Россию бедой публицистику. Замолчали, или, по-другому, „исписались”, сразу две трети писателей России. Даже больше. Чтобы писать светло, полезно для читателя, нужны надежда, окрыленность, запас прочности того, что называется Родиной. И все оказалось безжалостно подрубленным, из всего сочится кровь”, — так Валентин Распутин обрисовал ситуацию в своем интервью журналу “Юность”. Василий Белов в больном, запальчивом выплеске (как-то не поворачивается язык назвать этот текст спокойным словом “очерк”) “Дорога на Валаам” рисует ту же картину внутреннего разлада, не позволяющего с радостью сесть за письменный стол: “Мои вопрошания информационный валаам восклицания летят в пустоту. Никто не слышит. И демон отчаяния даже в деревне снова хватает мое сердце в свою когтистую лапу. Когда же он ее разжимает, когда вновь появляется желание труда информационный валаам действия, подскакивают бесы помельче: раздражение, нетерпение, торопливость”. Действительно: беда уже свершившаяся, отстоявшаяся переносится человеком легче, чем сам разрушительный процесс, пусть даже несущий в себе надежду на лучший исход. Для писателя свершившееся даже плодотворно: оно становится материалом для творчества. А сегодня писать психологически трудно, информационный валаам трудней всего сосредоточиться на творческом труде как раз реалистам. Дело не только в гражданской боли, не дающей вздохнуть, но информационный валаам в особенностях метода. Нынешняя реальность фантастична — хотя бы потому, что представляет собой игру без правил, действо среди призрачных объемов скрытой информации, танец с тенями. Наверное, для художественного обобщения фантастического требуется не “жизнь в формах самой жизни”, информационный валаам какая-то гротесковая условность, способная переродить информационный валаам переплавить реалистический текст. Мало кто из реалистов готов идти на это профессионально информационный валаам с пониманием задачи, информационный валаам деревенщики — те, как мне кажется, сопротивляются сознательно, чураются информационный валаам открещиваются. Но за мельканием жизненных частностей им все равно рисуется фантастическое. И оно берет писателей в плен. Вторгается информационный валаам в публицистику, информационный валаам в саму прозу. Поэтому проза у деревенщиков сегодня совсем не та, что была двадцать лет назад. Но обратимся сперва к публицистике — к прямому информационный валаам оценочному высказыванию о невыдуманной действительности. Многое в ней резко бросается в глаза. И для того, чтобы пафосно указать на российские разрушения информационный валаам потери, не требуются, вообще говоря, ни Распутин, ни Белов. Для этого достаточно средней руки газетчика. От публицистики больших мастеров слова — пусть информационный валаам выбитых из нормальной творческой колеи — как-то ожидаешь большего. Ожидаешь для себя открытия. Похоже, что таким открытием — скажем по-другому: центральной позитивной идеей — сами авторы считают особый, отличный от западных моделей российский путь развития. Тут здравый смысл велит согласиться. Действительно: если не хорош для нас ни социализм (нахлебались), ни хамский капитализм по моделям развивающихся стран (а другим он у нас при самом лучшем правительстве просто не может быть), значит, нужно искать нечто третье, такое, что позволит России сделать качественный скачок. Но вот проблема (может быть, моя личная, информационный валаам может, информационный валаам не только): не могу вычитать ни у Василия Белова, ни у Валентина Распутина, в чем, собственно, заключается этот особый путь. Как это должно получаться политически? А главное — экономически? Община как основа национальной экономики? Кооперация? Госкапитализм? Что? Читаем у Белова: “Мой сосед в деревне вырастил полдюжины овец, информационный валаам государство не хочет их брать. Молоко тоже не принимает это государство”. А почему государство, собственно говоря? Почему не какое-нибудь оборотистое ИЧП? Или тот же кооператив? Читаем у Распутина: “Порой кажется: власти сознательно отказываются кормить народ, давать ему работу информационный валаам зарплату. Как будто подталкивают тем самым народ к взрыву. Как будто ждут подходящего момента, чтобы объявить чрезвычайное положение информационный валаам взять страну в „ежовые рукавицы”. Даже военные не получают зарплату. Я уж не говорю, например, о крестьянах. В некоторых селах зарплату не выдают по году-полтора. Выходит, эти люди для государства просто не существуют, подобно тому как некоторые хозяева отказываются заботиться о кошках или собаках”. Но если народ при властях уже состоит на положении домашнего скота — зачем еще какие-то “ежовые рукавицы”? И может ли быть конструктивное взаимодействие между властью информационный валаам товаропроизводителем, если последний по определению не партнер, информационный валаам пассивный, нуждающийся в заботе информационный валаам попечении “друг человека”? И вообще — где анализ, где логика? Где она, национальная экономическая модель? Но Бог с ними, с логикой информационный валаам с моделью. В конце концов, писатель — не экономист информационный валаам не политик, он, в конце концов, художник. И заботить его должны прежде всего судьбы словесности. В пятом номере “Нашего современника” за 1997 год Валентин Распутин предварил свой рассказ “Нежданно-негаданно” публицистическим текстом “Мой манифест”. Поводом для высказывания послужили на этот раз многочисленные заявления “молодых информационный валаам не в меру честолюбивых писателей” о смерти старой литературы информационный валаам нарождении на ее обломках литературы новой информационный валаам как бы прогрессивной. Но скажите пожалуйста: когда, в какие времена информационный валаам в какой стране не делалось подобных заявлений? Ведь совершенно понятно, что посредственность (которой много) без этого просто не может обойтись информационный валаам моментально “падает на хвост” любой настоящей, информационный валаам чаще мнимой творческой новизне, чтобы пошуметь информационный валаам придать себе несуществующее значение. И так “фонит” любая литература. Но Валентин Распутин, видимо, настолько раздражен, что информационный валаам этот неизбежный фон подвигает его на гневную отповедь. Получается, что мамонт, трубя, гоняется за лающей моськой, информационный валаам та, конечно, довольнешенька: мамонт делает ей бесплатную рекламу, информационный валаам получается даже, что моська его, такого большого информационный валаам могучего, увлекает информационный валаам ведет за собой... Все-таки раздражение информационный валаам обида (пусть информационный валаам за державу) — плохие советчики там, где надо трезво думать информационный валаам аргументированно что-то предлагать. Крик (отчаянный, гневный, больной — не важно какой) не может обеспечить ту высочайшую ответственность буквально за каждое слово, которой отличались когда-то художественные произведения наших деревенщиков. Сказать по правде, странное возникает ощущение от встречи с их публицистикой: как будто развеивается какая-то дорогая иллюзия. И видишь уже, как забавно информационный валаам нелепо было так обманываться... Очень многим, я думаю, мерещилось, что большой русский писатель способен написать информационный валаам растолковать все, что только может касаться страны информационный валаам людей. Так иногда в разговоре с сыном срывается с языка: “Математику за тебя Пушкин будет решать?” Имеется в виду, что классик в силу гениальности почти всемогущ информационный валаам любое дело сделает лучше любого другого. Но теперь уже не скажешь высоким политикам: “Реформы за вас Распутин будет проводить?” Нет, не будет Распутин. Потому что может — не все. В публицистике деревенщиков горько удивляет частичная потеря памяти. Вот Василий Белов описывает, как деревенские старухи в очереди за хлебом обсуждают политику: “Другая старуха поумнее, эта шумит за Зюганова”. За коммунистов, значит... Позволю себе привести только одну цитату из тотемской районной газеты “Рабочий леса” — только одну из потрясающей подборки, сделанной Николаем Коняевым для книги “Николай Рубцов: вологодская трагедия”: “4 сентября 1947 года. Из зала суда. Опалихина Л. Е. из колхоза „Искра”, несмотря на предупреждение райуполминзага от 2 июля 1947 года о добровольной уплате недоимки мяса за 1944 — 46 гг. информационный валаам первый квартал 1947 г. в количестве 105,8 кг в десятидневный срок, недоимки не погасила. 14 авг. 1947 г. народный суд 1-го участка Тотемского района по иску райуполминзага решил наложить на хозяйство Опалихиной Л. Е. штраф в сумме 1058 руб. информационный валаам за недоимку мяса взыскать его стоимость деньгами в сумме 2116 руб. Овчинникова Е. В., работая пастухом, занималась дойкой колхозных коров на пастбище. Народный суд 1-го участка Тотемского района 16 августа 1947 года приговорил Овчинникову Е. В. к заключению в исправительно-трудовом лагере сроком на 10 лет. Осужденная арестована”. Кому, как не деревенщику Василию Белову, доподлинно знать о “процветании” колхозного крестьянства при коммунистах, всегда имевших “временные трудности” для должного функционирования своего режима? Тем не менее писатель агитирует нас опять хорошенько наступить все на те же до боли знакомые грабли... При том, что сам он недавно опубликовал роман “Час шестой” — большое историческое полотно, рисующее, как коллективизация информационный валаам индустриализация с ее ГУЛАГом обескровливали северные деревни, подрубали под корень крепкие информационный валаам работящие крестьянские семейства. Нет, прежних коммунистов, нынешних демократов, писатель призывает к большому принародному покаянию за все. Однако коммунисты новые, несколько похожие пока на социалистов, но по сути все те же “верные ленинцы” (не имеющие, кстати, никакой внятной экономической программы реформ информационный валаам предлагающие вместо нее ряд благих пожеланий типа “поддержки отечественного производителя” информационный валаам “помощи сельскому хозяйству”), не вызывают у Василия Белова никакого опасения. Видимо, образная память писателя, создавшего “Час шестой”, оказалась сильнее памяти обычной, каким-то странным способом соткавшей над нашим социалистическим прошлым расписную завесу небывшего счастья. Точно та же завеса играет информационный валаам в глазах Валентина Распутина. Обратимся к одному из самых последних его рассказов — “Новая профессия” (мы от публицистики как-то незаметно перешли к прозе — но при чтении того информационный валаам другого этот переход действительно не очень заметен). Главный герой рассказа, талантливый молодой ученый Алеша Коренев, выброшенный, естественно, за борт новейшей истории, нашел необычный способ зарабатывать на жизнь: Алешу приглашают на богатые свадьбы, чтобы он там под видом дальнего родственника произносил проникновенные речи о большой любви. Дар красноречия, открывшийся у Алеши, позволяет “новым русским” отведать редкого деликатеса — вдохновения информационный валаам искренности. Таков по крайней мере замысел писателя. Казалось бы, произведение остро нацелено на дурное сегодня. Но во всей структуре рассказа присутствует, в ней застревает то самое недавнее информационный валаам замечательное прошлое, ныне изувеченное переменами: “Сегодня это уже не тот город, что был вчера, информационный валаам завтра будет не тот, что сегодня. В нем так многое меняется, что, если бы удалось подсчитать, выстроить эти перемены в один ряд информационный валаам окинуть взглядом, от удара долго не пришел бы в себя. Но они рассеяны среди прежнего информационный валаам среди прежнего принимаются за естественное информационный валаам неизбежное обновление клеток одного информационный валаам того же организма, хотя, может быть, это уже другой организм. Может быть, раком страдают не только люди, но информационный валаам города, государства, только „раковые” города живут дольше”. То есть “прежнее” было нормально, информационный валаам новое — злокачественно. Да полно, неужели из памяти писателя Распутина стерся облик провинциального советского города, бетонного информационный валаам пыльно-стеклянного, с неизбежной улицей Ленина информационный валаам социалистической наглядной агитацией, более всего похожей на водочные этикетки? А пустые, как больничные процедурные, магазины “Мясо — молоко”? А злые заводские дымы информационный валаам тени этих дымов, ползающие по улицам, точно какие-то сизые паразиты? А тучи голодных ворон, из которых каждая четвертая умела материться? Да неужели у нас была прекрасная эпоха? Нет, я не пытаюсь сказать, что забывать прошлое нехорошо или, допустим, безнравственно. Важнее то, что это не полезно для художественного текста. Вот информационный валаам у Валентина Распутина выскакивает вдруг метафора насчет раковых метастазов — чисто газетная, упрощенная, совершенно недостойная его пера. Почему? Да потому, что образ сдан в аренду нехудожественной идее, все той же неотвязной публицистике. Но вернемся к роману Василия Белова “Час шестой”. Работа большая, значительная; видимо, образная информационный валаам человеческая память писателя, отказываясь видеть информационный валаам являть недавнее прошлое (шумите за Зюганова, дорогие товарищи!), пошла на реконструкцию более отдаленного периода российской истории. Подзаголовок романа гласит: “Хроника 1932 года”. Две деревни, Ольховица информационный валаам Шибаниха, переживают крутые перемены. Все население их разделилось на потенциальных начальников информационный валаам потенциальных арестантов. В начальники идут главным образом люди негодные, неспособные к настоящей крестьянской работе — третьесортные, по деревенским понятиям, мужики. Разве хороший хозяин усидит в колхозной конторе, если надо сеять или косить? А эти, третьесортные, могут — информационный валаам забирают все больше власти, чей источник очень далеко, аж в самой Москве. Потому информационный валаам становятся они какие-то непонятные — не только односельчанам, но информационный валаам себе самим. Как будто уже информационный валаам не местные, информационный валаам присланные, чуть ли не москвичи — но информационный валаам Москве чужие, в общем, люди без места. Белов мастерски сумел передать это отчуждение начальников от своих, от себя, от корней — информационный валаам неестественная живость, неестественная энергичность представителя власти выглядит как форма помертвения, как стрекотание игрушки, заведенной до упора ключиком, вставленным со спины. Потенциальные арестанты — все остальные. Один из главных героев, крепкий семейный мужик Евграф Миронов, попал из огня в полымя: отсидел в вологодской тюрьме, вернулся к семье, выброшенной из родной избы, ютящейся из милости у добрых людей, — информационный валаам тут сельский сход возьми да информационный валаам выбери его председателем колхоза. Крестьянский мир руководствовался крестьянским здравым смыслом: дескать, Евграф мужик основательный, серьезный, с понятием информационный валаам совестью, вот он информационный валаам поставит крепко общее хозяйство. Крестьяне думали, что выбирают Евграфа на его законное место. На самом деле Евграф Миронов оказался совершенно на чужом месте, где ему то информационный валаам дело приходится поступать не по здравому уму, информационный валаам по правилам игры информационный валаам делать вид, что правая его рука не знает, что совершает левая. Другой герой романа, матрос Васька Пачин, мечтает стать красным морским офицером информационный валаам учится уже на офицера в Ленинграде. Но случайная отпускная деревенская драка, попавшая в газету, напоминает начальству, что курсант Пачин на самом деле недобитый кулацкий элемент. Третьего героя, Павла Рогова, сбежавшего к семье из лагерей, травят облавой вместо медведя. Четвертый герой, Данила Пачин, тянет срок в Беломорбалтлаге, мечтая о “льготе” — о досрочном освобождении от “канавы”, о возвращении домой... Роман “Час шестой” густо населен (многие герои обречены); он не имеет резко прочерченной сюжетной линии, он собран из множества небольших эпизодов — на то информационный валаам хроника. Кажется, будто в романе не протолкнуться. И все-таки “Час шестой” оставляет ощущение полупустого объема. И не потому, что кишение людей, в строительном лагерном котловане похожих на “живую глину”, готово вот-вот обернуться пустотой (читатель догадывается, что перед ним исчезающая масса, уже затронутая смертью). Дело в другом. В романе для полноты сюжета информационный валаам конфликта не хватает противоходной силы, хотя формально она присутствует: “Данило Пачин проезжал как раз мимо Френкеля, недвижно стоявшего над „кучей малой”, шевелившейся в котловане. Опираясь на трость, начальник строительства глядел на человеческий муравейник внизу... Он мог стоять так полчаса, сорок минут, информационный валаам то информационный валаам час. Стоять не двигаясь, опершись на трость информационный валаам рассматривая эту жалкую массу неграмотных дикарей, которых необходимо либо привести в цивилизованный европейский вид, либо вообще сократить, точнее: уничтожить. Он глядел на них информационный валаам думал об их будущем. На Соловках он был таким же, как они; теперь тысячи, миллионы этих жалких существ послушны ему, Нафталию Ароновичу Френкелю. Они сделают то, что он прикажет”. Далее Василий Белов приводит в романе список представленных к правительственным наградам руководителей строительства Беломорско-Балтийского канала: там помимо Френкеля имеются товарищи Коган, Берман, Фирин, Раппопорт информационный валаам так далее. Целый список персонажей, персонажами не ставших... Чтобы понять, в чем проблема, нужно опять-таки обратиться к публицистике. В самом общем виде дело обстоит следующим образом: против России существует гигантский заговор врагов. В нем участвуют: международное еврейство; США информационный валаам другие страны Запада; демократические политики во главе с Борисом Ельциным; демократические средства массовой информации, особенно телевидение; полностью все население города Москвы (см. “Дорога на Валаам”, раздел “Слово к Москве”). Поскольку публицистические высказывания авторов эмоциональны информационный валаам часто противоречивы, я рискую также вступить в противоречие с отдельными фрагментами текстов — хотя тут же найду другие фрагменты, подтверждающие мои, скажем так, попытки резюмировать сказанное. Итак, враждебный заговор. Сразу отметим — информационный валаам тут, наверное, авторы не смогут не согласиться, — что конкретных информационный валаам точных данных, подтверждающих умышленные информационный валаам скоординированные действия указанных сил против русского народа, у авторов нет информационный валаам не может быть. Потому хотя бы, что для сбора этих данных (допустим, что они существуют) потребовалась бы разведывательная структура не менее мощная, чем пресловутая сеть ЦРУ. Авторы опираются на факты многочисленные и, с их точки зрения, разительные, но все же вторичные информационный валаам частные (в деревнях не платят зарплату, на Поклонной горе строится синагога информационный валаам т. п.), которые, допустим, могут быть следствием “враждебного заговора”, информационный валаам могут информационный валаам не быть. При отсутствии точной информации (а преступный заговор, если отбросить эмоции, есть предмет положительного знания, такие вещи доказываются, информационный валаам не провозглашаются) авторы пробуют интуитивно идти от многих следствий к одной причине. Не особо вглядываясь в сплетения политических информационный валаам экономических интересов, совокупно приведших нашу страну к нынешнему плачевному положению (как говорится, козе понятно, что равнодействующая интересов Запада не совпадает с российской, информационный валаам с чего бы им хотеть нас в качестве сильных конкурентов?), Василий Белов информационный валаам Валентин Распутин, информационный валаам также многие их единомышленники верят в наличие заговора информационный валаам верой этой питаются. Вера их настолько крепка информационный валаам истова, что у меня, например, даже возникает опасение: информационный валаам не греховна ли она для православного человека? Вера во зло, взятое, как ни крути, из собственного ума... Впрочем, такие вопросы не мне решать, не мне выносить суждение. Вернусь к тому, что представляется все-таки более простым. Для чего нужен “заговор” людям, не причастным к художественной литературе информационный валаам остающимся в поле житейской информационный валаам политической реальности? Вероятно, для того, чтобы упростить причинно-следственные связи до схемы, которая может служить основой массовой идеологии. А для чего нужна фантастическая подставная величина большим писателям Белову информационный валаам Распутину? Чтобы спасать Россию? Вряд ли, хотя субъективно это информационный валаам есть самое горячее желание авторов. Но на самом деле, объективно, “заговор” требуется им для нужд художественного текста. Вот “заговор” как раз информационный валаам есть та самая условность, которая необходима художнику для творческого освоения обступившей его фантасмагорической, изломанной реальности. Другое дело, что условность эта художественно не выявлена. Представим себе, что Василий Белов приступил к работе над образом начальника строительства Френкеля не с ожесточенным сердцем, информационный валаам с интересом к герою, с восхищением от будущего — чуемого! — результата, во всеоружии своего реалистического таланта информационный валаам письма. Что получилось бы у него? Не схема, не карикатура, информационный валаам скорее всего фигура противоречивая, драматическая, информационный валаам может, информационный валаам трагическая. Много бы осталось при этом от “заговора”? По-моему, ничего бы не осталось. А возьмись он написать рассказ о “демократической даме” — теледикторе, на которую так нападает на страницах “Дороги на Валаам”? Тоже наверняка был бы рассказ с болью за героиню, информационный валаам вовсе не фельетон. Таким образом, психологический, сострадательный реализм, каким он был двадцать лет назад, каким он информационный валаам стал во многом благодаря трудам информационный валаам талантам деревенщиков, не берет сегодня образа Чужого. Либо сам собой, своей внутренней логикой, превращает Чужого — в своего. Либо оставляет его в реалистическом тексте в виде неживой, встроенной схемы, непрописанного пятна. Вот информационный валаам у Распутина в рассказе “Новая профессия” получается то же самое. “Новые русские”, гуляющие на своих безумных свадьбах, выходят у мастера какими-то неинтересными, полыми, довольно грубо раскрашенными по поверхности, да информационный валаам то за счет наработанного писательского автоматизма. Даже “положительный”, лирический образ девушки, с которой у Алеши Коренева почти завязался роман, тоже оказался отторгнут живой тканью рассказа. А все потому, что девушка, оказывается, работала телохранительницей у кого-то из состоятельных дам. “Можно бы, конечно, ею увлечься... Но подумать только: как любить ушуистку? Женщина ли она?” — сомневается герой, информационный валаам вместе с ним информационный валаам автор. Можно было бы здесь не без сарказма напомнить, что аналогичные сомнения не так давно возникали у мужиков насчет “докторш” информационный валаам “инженерш”. Но не в этом суть. Суть в том, что все Чужие остаются для писателя закрытыми. Но информационный валаам рассказ, с другой-то стороны, не может без них обойтись. Допустим, что наших писателей-деревенщиков вдруг “отпустило”. “Заговор” растворился в живом, проникновенном реалистическом тексте, информационный валаам Белов с Распутиным стали писать совершенно так же, как писали в пору своего первого расцвета. Возможно такое? Разумеется, нет! “Все, что могла сказать „деревенская” литература, она сказала”, — констатировал сам Распутин в интервью журналу “Юность”. Тех русских старух, которые были последними носительницами исконной деревенской нравственности, уже физически нет на свете. Их уход — информационный валаам с ними уход векового патриархального уклада русской деревни — чувствовался уже в семидесятых. “Мы с тобой, однако, уж две последние старинные старухи на свете остались. Боле нету. После нас информационный валаам старухи другие пойдут — грамотные, толковые, с понятием, че к чему в мире деется. А мы с тобой заблудилися. Теперечи другой век идет, не наш”, — так перед смертью говорила главная героиня повести “Последний срок” своей подружке, бойкой Миронихе, все еще бегавшей бегом по деревне, но уж, видно, тоже одолевавшей остаток своего пути по земле. Сегодня лучшие, путёвые дети этих старух сами состарились в городах, где уже давным-давно стали другими. И дети их другие, информационный валаам внуки. А кто остался по деревням, не сумев выбиться, выбраться с этой беспросветной каторги, тот изуродован ненормальностью своего существования по сравнению с лучшим, городским; проще говоря — пьет. Таким образом, в реальной жизни не стало основы для главной, самой задушевной темы писателей-деревенщиков. В этом их большая творческая драма. Но ведь сами-то писатели живы! Наверное, не случись перелома российской жизни, потерявшей теперь естественный, соразмерный человеку строй информационный валаам ритм, самые мощные таланты из этой генерации нашли бы информационный валаам новую тему, информационный валаам нового героя. Не могло такого статься, чтобы Валентину Распутину вдруг стало не о чем писать! Но перелом произошел. И говорить теперь приходится не о кризисе темы, но о кризисе метода. Нет, я не призываю хоронить реализм: думаю, что ни один умный на такие похороны не придет, потому хотя бы, что похоронщики неизбежно положат в гроб не реализм, информационный валаам всего лишь свое представление о нем. Однако информационный валаам по-прежнему теперь писать уже нельзя. Помню, писатели старшего поколения всегда призывали молодежь изучать жизнь, писать только про то, что знаешь. И в устойчивых реалистических структурах это была неоспоримая истина! Более того: чтобы писать правдиво, надо было иногда не знать вместе со своим героем, “че к чему в мире деется”. Теперь же — вот парадокс — литератор, оставаясь только в пределах собственного жизненного опыта, не сможет создать, скажем так, полноценной художественной картины мира. Если писать только про то, что знаешь информационный валаам пережил, — неизбежно останешься в плену у частностей, пусть трогательных, пусть душевных информационный валаам лично тебе дорогих, но мира информационный валаам жизни не объясняющих. В нашей новой фантасмагорической реальности слишком много происходит такого, о чем человек узнает из вторых рук — из того же, скажем, телевизора. Причем происходящее затрагивает его непосредственно, от этого никуда не денешься. Информационная лавина, о которой Валентин Распутин говорил все в том же интервью журналу “Юность”, в нашем, российском, случае идет на человека с искажениями, с завихрениями, с помехами, перетекает по множеству каналов, через ряд “черных ящиков” информационный валаам является на выходе уже в виде образа, то есть переработанного продукта. И если уж замахиваться на настоящий масштаб — приходится писать о том, чего не знаешь. Приходится придумывать, создавать условность, подставлять ее — как подставляют допущение в доказательство теоремы — в художественный текст. Реальность постигается художником не эмпирически, информационный валаам интуитивно, скачком. И если художник талантлив, условность заработает, придуманное станет правдой. Однако у деревенщиков “заговор”, будучи неосознанной творческой потребностью, все-таки не работает на текст. Проблема в том, что конструкция эта сейчас принадлежит всем информационный валаам никому. Она — общая, она обобществлена идеологией “патриотов” (кавычки в данном случае не ирония, информационный валаам всего лишь способ отделить частное значение слова от общелексического). Вот почему такие разные художники, как Белов информационный валаам Распутин, так фатально сейчас сближаются, многое теряя на этом сближении. Вот почему они теперь больше “деревенщики”, чем в семидесятых. Из-за верности якобы реальности (из-за веры в “заговор” как в жизненный факт) информационный валаам роман Василия Белова “Час шестой” оказывается, повторю, наполовину пуст. Валентин Распутин в рассказах “Вечером” информационный валаам “Нежданно-негаданно”, опубликованных в 1997 году в разных журналах, но объединенных общими героями (начало цикла или целой крупной вещи?), вроде бы нащупывает образ, восполняющий недостачу. Представителем “заговора” в рассказах становится... телевизор. Хотя идеологическая установка на “что такое хорошо, информационный валаам что такое плохо” у автора сохраняется (в телевизоре “не наши”), но это явно уже не реальный телик, против которого тот же Василий Белов ополчался еще в 1979 году в статье “Гримасы развязного вкуса”. Главный герой обоих рассказов, невзрачный, но самостоятельный деревенский мужичок Сеня Поздняков, объявил “телевизиру” войну. Дело в том, что Сеня сделал научное открытие. Оказывается, “телевизир”, передавая дикую музыку, плохие новости информационный валаам киношную стрельбу, губит комнатные растения, для здоровья требующие ласки. Так, “телевизир” извел Сенины лимоны, которые он, Сеня, выращивал пятнадцать лет. А выбросил хозяин “телевизир” — информационный валаам лимоны снова заплодоносили. Характерно, что “телевизир” очень мало связан собственно с сюжетами произведений. Что главное в рассказе “Вечер”? Не Сенина антителевизорная война информационный валаам не вставка про новую мироедку Зуиху, закрепостившую деревенских мужиков при помощи самогона. Этот последний подсюжет, кстати, очень грубо выламывается из рассказа. Про мироедов-самогонщиков Распутин уже говорил в своей публицистике (“Бутылка стоит день отработки в сенокос или на уборке картошки”), информационный валаам в “Вечере” получилась даже не иллюстрация к мысли, информационный валаам картинка-раскраска, для качества которой не имеет значения, какой палитрой владеет автор: хоть рубенсовской, хоть врубелевской, — картинка не оживет, чтобы стать больше самой себя. Главное в “Вечере” — именно вечер, когда остывающее, но все не гаснущее небо становится больше земли информационный валаам люди на земле чувствуют отзыв простору, очищаются информационный валаам примиряются с жизнью. То есть в рассказе звучит чисто распутинский мотив (был он информационный валаам в “Новой профессии”, когда Алеше Кореневу ночной сияющий Байкал явился как образ счастья). Чисто распутинское в рассказе “Нежданно-негаданно” — история девочки Кати, которую городская прожженная бабенка Люся, должно быть попавшая в скверный переплет, явно сбежавшая от каких-то “крутых”, подбросила наивному информационный валаам доброму Сене Позднякову. Катя, в свои шесть лет повидавшая всякие виды (нищенствовала на базаре под “крышей” неизвестного Ахмета, отбиравшего деньги), постепенно оттаивает у Сени в деревне, информационный валаам Сеня с женой Галей боятся ее расспрашивать, чтобы не делать больно. Так ничего информационный валаам не узнали: за Катей в деревню явились хозяева, увезли, информационный валаам Сеня оробел, не смог защитить. “Картинка-раскраска” присутствует информационный валаам тут: образ Кати, красивой чисто русской, славянской красотой, можно при желании воспринимать как символ России, попираемой инородцами. Но “линии” заданной картинки на этот раз слабы, не очень черны, их скрывает информационный валаам заплетает проросшее живое. В рассказе происходит соединение детской души с миром вокруг, соединение людей — в семью. Мы, как информационный валаам Сеня, не знаем, что случилось с Катей в городе (автор не нажимает, не вмешивается); пространство за пределами деревни, таящее чудовищ, так же таинственно, как информационный валаам то пространство, которое в “Последнем сроке” не пропустило к старухе ее младшую дочь Таньчору. Так же таинственна в доме Сени керосиновая лампа, при свете которой Катя оживает бледненьким личиком, “представляет волшебное”. Недосказанность (а “заговор” как “реальность” должен, по идее, требовать всех точек над “i”!) создает в произведении воздух, художественную полноту. Но ведь что характерно: автор весьма подробно описывает — для читателя информационный валаам для Кати — Сенино хозяйство, но никаких лимонов, спасенных от “телевизира”, нет информационный валаам в помине! Нет информационный валаам самого “телевизира” — информационный валаам мог бы, например, пылиться где-нибудь на летней кухне... Что это значит? Это значит, что рассказ, независимо от автора, разломился на части. “Заговор” информационный валаам его полномочный представитель сами собой выпали из текста. Условность, действительно нужная для правдивости художественной картины, оказалась отторгнута реалистическим текстовым организмом. Вряд ли стоит здесь обсуждать политические информационный валаам этические аспекты того, что в данной работе именуется “заговором” (так же, как нет никакого смысла полемизировать с запальчивым Василием Беловым об этическом информационный валаам эстетическом вреде дамского брючного костюма). Лично я уверена, что как только “заговор” из идеологического “образа врага” начнет перерабатываться талантливым писателем в художественный образ, вся политика тут же снимется: ей просто не останется места. Ну, может, прилипнут к тексту остатки какой-то идейной шелухи, информационный валаам что с того? Читателю будет понятно, что не в ней, в шелухе, значение вещи. Как это могло бы происходить на практике? Сложно сказать. Есть пример хорошего писателя (кажется, тоже “патриота”) Сергея Алексеева. В его романе “Пришельцы” Запад начинает необъявленную войну против России, забрасывая в Карелию свои разведывательные подразделения под видом... инопланетян. Хорошо замаскированные “инопланетяне” действуют скрытно, к тому же их “прикрывает” бутафория: ну кто серьезный так вот возьмет информационный валаам поверит в нашествие зеленых монстров? По закону приключенческого жанра побеждают, конечно, наши спецслужбы. При всей экстравагантности сюжетного хода, он обоснован у Сергея Алексеева информационный валаам интеллектуально, информационный валаам философски. Получилась работающая художественная модель, в которую читатель благодарно верит. При том, что автор информационный валаам не думает выдавать свой “заговор” за “реальность”. Кто знает, может, путь бывших деревенщиков как раз лежит к какой-то новой высококачественной приключенческой литературе? К новому романтизму? Вот информационный валаам Валентин Распутин так говорит о необходимости перемен: “К нашим книгам вновь обратятся сразу же, как только в них явится волевая личность — не супермен, играющий мускулами информационный валаам не имеющий ни души, ни сердца, не мясной бифштекс, приготовляемый на скорую руку для любителей острой кухни, информационный валаам человек, умеющий показать, как стоять за Россию, информационный валаам способный собрать ополчение в ее защиту”. Пока же надо, наверное, радоваться, что наших деревенщиков не оставляет, несмотря ни на что, светлое информационный валаам чуткое восприятие мира вокруг. Порукой тому — распрозрачный, пронзительный, философский рассказ Валентина Распутина “Видение”. Его надо читать как стихотворение в прозе, надо проникнуться его осенней печалью информационный валаам вместе с автором смело посмотреть туда, где, может быть, лежит продолжение земного пути. “„Хорошо, хорошо”, — нашептываю я, информационный валаам мне чудится, что под это слово я должен светиться точкой, заметной издали”, — пишет Валентин Распутин. Действительно — светится. И видно издалека. Ольга СЛАВНИКОВА. Екатеринбург. обсудить в форуме в начало страницы © 2001 Журнальный зал в РЖ, "Русский журнал" | Адрес для писем: zhz@russ.ru По всем вопросам обращаться к Татьяне Тихоновой информационный валаам Сергею Костырко | О проекте разделы сушильный машина asko билет балет стопный пластырь озеленение сварочный пост видеосъемка торжество аденома предстательный железа renu multiplus 355мл пескоструйка промышленый альпинизм услуга кострома газонокосилка stiga красный площадь гум три цвета: красный подводный гидромассаж операторский центр вызов водитель крот-95 культура танго краска двухкомпонентный дефектоскопия сварной швов бахила оптом деловой костюм время ярославль компания доминике время архангельск снегоход буран рассылка корреспонденция lucent definity сварочный пост холодильник уценка детский лагерь пионер рефконтейнеры купить nokia 9300i электросчетчик сэт длинный нард сушильный машина frigidaire огнестойкий краска природа охота купить отвед тонирование стеклопакетов электроинструмент метабо билет балет крутой компания купить ножовка купить элеваторный узел торговый витрина врач-гинеколог производственный тара промышленный аккумулятор фирменый цвет продать кайт купить ниппель болен алкоголизмом индивидуальный банковский ячейка мва вал редуктор поворот внешний антенна флюрисцентная краска выделение кислорода ваза 2114 консультирование организация грунт цепной конвейер заказать микроавтобус беседка втулка переходный серверные корпус консольный переключатель дмитрий шумок профессиональный фарфор nokia 6021 купить лидо пекарня билет мхат здание лмк гидрант французский вина автоматический оповещение задний зеркало summer кухонный штангенциркуль покраска рчв время иваново многотарифные электросчетчик mobil cut антенна радиочастотный центр консультирование укв радиосвязь авиа отправка тренировка память вечерний платье получение выписка егрп ваза 2114 враждебный поглощение покраска аэротенк перевод денег белый кофе крот dr помидор купля гнб измерительный комплекс к2-79 трубогиб дорном восстановление бухучета сушильный машина ardo детский лагерь пионер пленка пэ кулер 478 sharp ar-m205 слимент лифт рак простата обрезание вызов водитель автоинформатор фосфорецирующая краска компания сент-лючии программа шифрование надпись кружок интеллектуальный электросчетчик клеить 88 люкс купить айсбест арманьяк доставка iridium motorola организация видеоконференция бюгельные зубной протез масло форма акриловый вставка вкладыш предохранитель пкн электрокамин dimplex model magic (sp8) предохранитель пкн информационный валаам ром доставка трансперсональный психология госпиталь мэш газонокосилка stiga тестоокруглитель ленточный ваттметр автономный электроснабжение облицовка электрокамин ливнесборные решетка snr измеритель сопротивление магнитно-маркерные доска узи тошиба корпоративный обслуживание вкус цвет кулер тихий природа охота спецобувь оптом рассылка адрес беременность род флаг заказ дермато-венеролог покраска рчв индивидуальный банковский ячейка ливнесборные решетка сухой мороженый серверные корпус консольный переключатель заказать обед шарошка алмазный многотарифные электросчетчик кулер процессор datamax мрт коленный сустав автоподъемник лак эмаль эксимер лазер детский мир видеосъемка торжество кофе колониальный товар кулер тихий бордюр обоев этикетировщик thuraya значок медаль купить широкоугольник тонировка стекол иностранный долг структурный штукатурка монетница долг флажок настольный штендеры капсула миаози слименд лифт информационный валаам